Заметки брянского старожила ч. 4

Часть 1
Часть 2
Часть 3

Милиция нашего детства
В СТАРОДАВНИЕ ВРЕМЕНА 
Брянский архивист В. Кузьменко рас­сказывал мне, что до революции в Брянске было два городовых: один — на  вокзале, другой — на базаре. Тот городовой, который дежурил на вокзале, кроме прямых обязанностей, представлял собой в одном лице уголовный розыск, отдел по  борьбе с организованной преступностью, отдел по борьбе с хищениями на транс­порте, медвытрезвитель и детскую комна­ту милиции. Другой курировал базар и выполнял одновременно функции санэпидстанции, комитета по охране природы, вневедомственной охраны, госторгинспекции, налоговой инспекции, ОБХСС, мили­ции, госавтоинспекции, управления тор­говли, а также комиссии по урегулирова­нию трудовых споров. Он указывал места парковки телег, торговли, пробовал на вкус продукты. Недоброкачественная продукция тут же опрокидывалась на голову зарвавшегося продавца.
Городовых уважали. Завидев еще за квартал, снимали шапки и раскланива­лись. Любой случай неповиновения ста­новился историческим событием. На зда­нии теперешнего пассажирского вокзала станции Брянск -1 висит мемориальная доска с надписью «Здесь 18 декабря 1905 года произошло столкновение рабочих-железнодорожников с царскими жан­дармами, вылившееся в политическую демонстрацию». Так вот, по словам архивиста, все «волнения» тогда нача­лись с крепкой выпивки железнодорожни­ков, которая в конфликте со здешним жандармом приобрела политический ха­рактер, так как после взаимной перебранки закончилась рукоприкладством. Но это все — устная летопись легенды. Я той полиции не знал. Я помню только нашу, послевоенную милицию.

Save Круглый

Итак, первый день моего отпуска ознаменовался посещением митинга-концерта в защиту Круглого сквера (и всего Брянска) от незаконных реконструкций, сопровождающихся варварской вырубкой всех зеленых насаждений.
Денёк выдался жаркий. В последние годы лето в центральной полосе России выдает рекордные температуры. Думаю, что и в обозримом будущем оно не собирается щадить жителей, не привыкших к палящему зною.
Асфальтоподобная субстанция, которой кое-как были заделаны ямы и неровности в дорожном покрытии, плавилась и прилипала к обуви. Горожане, пришедшие на митинг, плавиться не желали, поэтому долго не решались занять площадку непосредственно перед сценой, а искали спасения от жаркого солнышка в приветливой тени деревьев Круглого сквера. Он и оберегал своих защитников от возможных тепловых и солнечных ударов, тем самым как бы еще раз подтверждая свою нужность городу и его жителям.

Заметки брянского старожила ч. 3

Часть 1
Часть 2
Музыка нашего детства
Как только отгремела война, нашу жизнь вошла музыка. Стоило кому-то вынести баян или заиграть радиоле, тут же приходили люди, и начинались танцы. На самодельных эстрадах заезжие артисты исполняли на­родные куплеты на побежденных фашистов типа:
Капусту с картошкой я очень люблю
Айн, цвай, драй...
У редких счастливчиков сохранились довоенные пла­стинки и патефоны. Слушать их собирались толпами…
Мальчишки пальцем крутили самодельные диски с пла­стинками. Появились первые отечественные радиопри­емники «Балтика» и «Рекорд». Наряду с народной и военной музыкой звучали джазовые композиции, записанные еще в довоенные годы знаменитыми оркестра­ми Пола Уайтмена, Рэя Нобля, Джека Хилтона, Генри Холла, а также отечественными — Леонида Утесова, Александра Варламова, Виктора Кнушевицкого, песни запрещенных в то время Вертинского и Петра Лещенко.
Говорили, что в Брянске до войны были неплохие музыканты. Существовал даже женский семейный оркестр, игравший в кинотеатре. В нем играли чехи Борины и Стокласки. В пятидесятых годах в кинотеатре «Октябрь» перед сеансами играл небольшой ансамбль, в котором выделялись саксофонист Низяев и ударник Хасин. Особый интерес вызывал у публики Хасин. Он стучал на панцире черепахи, прикрепленном к барабану, или трещал на кастаньетах. Чтобы вытравить даже само понятие джаз, оркестры стали называть эстрадными. Вовсю развернулись глушилки в радиоэфире.
Саксофон объявили «буржуазным инструментом» и не разрешали на нем играть. Зато такие истинно джазовые инструменты как труба, тромбон, кларнет, считались почему-то «нормальными», а значит, безвредными для нашего строя. Леонид Утесов вспоминал, что один высокопоставленный вельможа советовал ему распрямить саксофоны, чтобы изгнать из них буржуазную форму...

Заметки брянского старожила ч. 2

Продолжаю публиковать воспоминания Наума Непомнящего о послевоенном Брянске. Первую статью можно прочесть здесь
Статья вторая называется
Улицы нашего детства
Брянск нашего детства про­буждался от пения петухов и криков молочниц, разносящих по улицам молоко. «Молока надай!»— старались перекри­чать петухов груженные коро­мыслами с укрепленными на них гроздьями коричневых кувшинов молочницы. Они доставляли мо­локо из близлежащих деревень пешим порядком, и просто уди­вительно было, как они добира­лись до города в такую рань.
Деревянные постройки послевоенного Брянска густо облепи­ли склоны Судков и сбегающих к Десне гористых улиц. Немно­гие кирпичные строения были или сожжены, или вовсе разру­шены войной. Довоенные кир­пичные здания были такой зна­чительной вехой в городской биографии, что каждому присва­ивалось название или номер: «1-я Советская больница», «2-я Советская больница», «Дома специалистов», «Пятый корпус», «Девятый корпус» и т. д. Разде­ленные Судками-оврагами райончики и улицы имели названия: «Петровская горка», «Покров­ская горка», «Карачиж», «Горо­дище», «Рабочая слободка», «Соловьи», «Лесные сараи», «Кирпичные выселки».
«Городом» называлась часть улицы Калинина от завода «Дормаш» до «Дома офицеров». Естественно, все дороги вели в «Город».