Заметки брянского старожила ч. 7

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6

Танцы нашего детства
Сороковые годы невозможно себе представить без танцев. Танцевали везде, где только представлялась возможность: танцевали во дво­рах, в парках, в кинотеатрах перед сеансами или просто на улицах, если из какого-нибудь окна играл патефон или аккордеон. Партнеров явно недоставало, поэтому женщины танцевали с жен­щинами.
Но все равно танцевали.
Самыми популярными танцами 40-х — 50-х го­дов были вальсы, танго, фокстроты и блюзы. Чуть позже польки и краковяки окончательно «сошли», а фокстроты и блюзы (по идеологическим сообра­жениям) переименовали в «быстрый» и «медлен­ный» танцы. Должны же мы были отмежеваться от пресловутого Запада!
Быстрый танец (фокстрот) танцевался в класси­ческой позе парного танца. Два с половиной шага вперед и назад, перемена направления, переходы. Наиболее форсистые пары размахивали сцеплен­ными свободными руками вниз-вверх в такт движения ног, напоминая дровоколов. Особым шиком было пройтись линдой - мелкими шажка­ми.
В медленном танце (блюзе) партнер мог брать партнершу за талию обеими руками. Со стороны это выглядело интимно и не приветствовалось массами. Вообще парные танцы по-своему воспитывали рыцарское отношение к женщине. Многие из девушек тех лет и теперь вспоминают, с каким трепетом ожидали приглашения на танец. С каким волнением она проходила середину зала, ведомая партнером под руку.

Заметки брянского старожила ч. 6

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Мода нашего детства
В первые послевоенные годы улицы города, как и всего Союза, были окрашены в защитные цвета. Солдаты и офице­ры донашивали военную форму, кто мог, с удовольствием меняли ее на граждан­скую. Случалось видеть сплошь и рядом гражданский пиджак поверх галифе и сапог.
Номенклатура одевалась в темного цвета полувоенные кители и такого же цвета галифе. Хромовые сапоги обязательно венчали галоши. Вид обладателей хромовых сапог был величав и недосту­пен. Многие держали, в подражание вождю, правую руку за лацканом кителя. Для большей убедительности обладате­ли черных кителей именовались руково­дителями, сокращенно «рук», например: технорук, худрук, военрук, физрук.
Но отходила в прошлое война, и посте­пенно пришло время гражданской моды. Мужчины оделись в двубортные темно-синие или коричневые костюмы с неве­роятно широкими штанинами. Голов­ной убор (кепка шести- или восьмиклинка) была обязательной частью ко­стюма. Наиболее представительные по­зволяли себе заменить картузы на шляпы и носить галстуки. Это было, однако, совсем небезопасно. Десятиле­тиями в народе культивировалась нена­висть к этому атрибуту капиталистиче­ского гардероба. В любой момент обладатель шляпы мог услышать обид­ное: «Буржуйская рожа!».

Лобаноффщина детектед

Находясь под впечатлением от  этого  поста, съездила на Курган посмотреть на сие безобразие. Вся территория от площади Воинской Славы и непосредственно до самого Кургана обнесена забором. А на заборе красуется это нечто

Заметки брянского старожила ч. 5

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4

Праздники нашего детства
Вспомните, давно ли мы все жили от праздника до праздника? Трудовые будни были праздником для нас, воскресные дни — праздником какой-нибудь отрасли или профессии, а кроме того, революционные праздники, дни рождения, юбилеи, откры­тия, закрытия, события, аванс, получка. Гуляй — не хочу! Было в них много от бутафорско-показушного фарса, но и много веселого, памятного.
ПРАЗДНИК ОКТЯБРЯ
Октябрьская демонстрация 1965 года: театрализованное представление, где перед трибу­ной разыгрывались сцены герои­ческой истории города, области и государства. Группы озябших студентов, одетых в матросские бушлаты, солдатские шинели и комиссарские кожанки, в перехлест опутанные пулеметными лентами и увешанные граната­ми, изображали штурм Зимнего. В самый ответственный момент, перед правительственной трибу­ной, солдат-знаменосец дважды упал, запутавшись в размотав­шейся обмотке. Папаха покати­лась под трибуну, а знамя попало под «газик», закамуфли­рованный под броневик. Расте­рявшийся солдат, прыгая боком перед трибуной, отчаянно разма­тывал с ноги злополучную об­мотку. Освободившись, он вдруг заорал, махая ею над головой: За Родину! За Сталина!