Какое сложное явленье - дерево.
Недалеко от кордона стоит самый старый в здешних лесах дуб. Кто ни выйдет к нему — поразится. Ствол его приземистый, немыслимой толщины, словно не растение это, а дикий камень от времен ледника. Черные пласты коры изборождены, перекручены бурями и непогодами, бушевавшими на его веках. Сколько же поколений людей и зверья прошло под его сенью! Рос дуб в поле, слушал звоны колоколов, но давно уже и щебень от кирпичных монастырских стен рассыпался, почти растворился в земле. Много видел дуб. Видел, как из-за Неруссы налетали чужие всадники. При его жизни люди привезли на Русь картошку, выдумали паровую машину, бензопилу и атомную бомбу. Он застал диких туров, а сейчас по ночам над его притихшими ветвями бесшумно плывут среди звезд спутники...
Вслед за известным поэтом И. Сельвинским хочется повторить: «Какое сложное явленье — дерево».
Когда из монастыря ушли люди, заросли поля осинником. Сначала осины закрыли нижние ответвления светолюбивого старца дуба, и те отсохли, лишенные света. Постепенно осины дотянулись до его головы, а вскоре вознеслись и выше. В большинстве своем осины здоровы лишь снаружи, а изнутри их точит сердцевинная гниль. Сейчас дуб умирает, но и осины, все соки которых пошли на покорение дуба и соревнование друг с другом, рушатся в хороший ветер.
Тут бы вроде о бренности бытия годилось порассуждать, но жизнь, живое не дают. В старых деревьях — уютные жилища животных: дупла, расщелины, гнезда. В каждой осине — два-три дупла, а в дубе — семь!
Самое верхнее и самое большое дупло занимает сова — серая неясыть. В сумерках, вылетая охотиться на мышей, она жутко кричит. Ее боится даже наш песик Юник. Рядом с неясытью, в дупле с трехкопеечную монету, вывели птенцов синички-московки. Их никто не боится, разве что гусеницы: московки приносят их птенцам триста раз в день, да сразу по нескольку штук. Зато когда все детишки с помятыми от сиденья в тесном дупле короткими хвостиками выбрались на свет, я ахнул: их было четырнадцать.
В отверстии от выпавшего сучка поселился удод. Все свободное от разыскивания личинок время он кричит: «Худо тут! Худо тут!» Однако в жилище его совсем не худо, над ним даже есть козырек из древесного гриба. Видимо, из-за этого козырька удод постоянно ссорится со скворцами, которым тоже очень хотелось бы жить в этом дупле.
Хитрее всех оказались поползни. Увидев, что их дупло тоже может понравиться скворцам, они обмазали леток глиной так, что сами едва протискивались в него. Когда благополучно выкормленные, их птенцы вылетели из дупла, его сразу же заняли воробьи.
Из дупла летучих мышей все время доносится верещанье, особенно громкое по утрам и вечерам. Иногда они шумят так громко, что из соседнего дупла выскакивает белка. Она тоже не ангел: любит ревизовать чужие квартиры, за что мелкие птицы ее частенько бьют.
Из дупла у самых корней иногда выглядывает мышь-полевка. Жизнь ее коротка и полна страхов. Зимой по следам видно, что в ее каморку постоянно наведывается ласка.
У самой верхушки дуба в старом гнезде ворона вывели птенцов соколы-сапсаны. На соседей они не обращают внимания, но в километре отсюда я видел, как стремительно сбил сапсан зазевавшуюся на лету серую ворону.
Как-то я составил список зверей, птиц и насекомых, которых приходилось встречать в дуплах. В списке оказалось 50 видов. Есть ли будущее у этих животных? Так поставить вопрос вынуждает то, что число дупел, вследствие вырубки старых лесов, быстро уменьшается. Этим летом недалеко от Белой Березки я нашел дупло с крошечными птенцами мухоловки. Заглянув туда через неделю, обнаружил, что птенцы мертвы, а рядом с ними лежат белые яйца другой птицы. Чьи? Вскоре в леток залезла вертишейка. Дупло в корявом дубке было единственным среди огромной молодой сосновой посадки, и вертишейка, прилетевшая позже других птиц, смогла добиться жилья, лишь, таким способом.
Под топор идут последние старые леса, их заменяют мо¬нокультурными массивами, где нет условий для жизни птиц-дуплогнездников. Та же сосна, например, способна к дуплообразованию лишь после ста лет жизни, а до такого возраста ей не дожить. Современное деревообрабатывающее производство не нуждается в старых толстых стволах: на Селецком ДОКе в дело идут даже ветки...
В дуплах живут лишь полезнейшие для сельского и лесного хозяйства животные, поэтому не будет убытка, если при рубках останутся нетронутыми дуплистые деревья. А их-то как раз, особенно при санитарных рубках, убирают в первую очереди.
Лесничествам доводится план изготовления искусственных гнездовий, но лесники делают лишь синичники и скворечники, да вывешивают эти гнездовья преимущественно в населенных пунктах. К примеру, Погощенское лесничество Суземского района вывесило в поселке Новенькое более сотни однотипных гнездовий. Чрезмерно скучившиеся там скворцы и воробьи только вредят садам и огородам и сами десятками гибнут при обработке приусадебных участков ядохимикатами. А если углубиться в лес хотя бы на полкилометра, то не увидишь ни одного скворечника.
Брянщина известна целым рядом природоохранительных инициатив. Как хорошо было бы, если бы к ним прибавилась еще одна: изготовление дуплянок в заводских условиях, и, причем, не деревянных, которые непрочны и летки их часто раздалбливают дятлы, а из бетона или опилкобетона. Такие дуплянки, что очень важно, практически вечны. Это позволит со временем развесить их оптимальное количество и довести численность дуплогнездников до нормы. Делать такие дуплянки надо нескольких типов и распространять не только через лесничества, но и через общества садоводов, розничную торговлю.
Часто приходится натыкаться на сваленные, но совершенно не тронутые древние дуплистые дубы. Сначала я не знал, что и думать. Но потом заметил, что все дубы лежат на бывших лесоповалах или в тех местах, где прошла санитарная рубка. Шина бензопилы коротка, чтобы раскряжевать такого гиганта одним резом, трелевочный трактор, если и сможет сдернуть его с места, то все равно далеко но потянет, да и не нужна лесозаготовителям копеечная хозяйственная стоимость таких стволов: дуплистых и в середине трухлявых. Необходимость же подобных деревьев для зверья и птицы лесники и лесорубы не принимают всерьез. А в этих поверженных великанах есть дупла, куда могут залезть два-три взрослых человека. Мне случалось ночевать в них — не страшен любой ливень, а если завесить отверстие плащом, то даже ранней весной, спать тепло.
В лесах вокруг кордона вертишейка не отложила бы яйца на чужих птенцов. Здесь изобилие старых деревьев и всегда можно найти свободное жилище. Кроме того, спелый лес создает условия для высокой численности дятлов — лучших строителей дупел. Повторно своими дуплами дятлы не пользуются, постоянно пополняя тем самым жилой фонд для других птиц. Здесь гнездятся семь видов дятлов, и все они долбят дупла розных размеров и форм на любой вкус. Малый пестрый дятел, сам величиной с воробья, создаст жилье для синиц, мухоловок, поползней, а в дуплах самого большого дятла — черной желны — живут сычи, неясыти, голуби-клинтухи. Не случайно около кордона совы-неясыти выводят птенцов в 300 — 500 шагах друг от друга.
Старые деревья нужны и для другого отряда птиц, количество которых катастрофически сократилось, - дневных хищников. Свои громоздкие гнезда они располагают на толстых ветках в раскидистых кронах, в местах, где редко бывают люди. Численность их гнезд в нетронутых пойменных дубравах, по меньшей мере, в десять раз превышает среднюю для сильно вырубленных лесов. Да и черный аист вывел своих птенцов именно здесь.
Все рассказанное еще раз подтверждает, что лес у кордона словно специально создан для заповедывания. И взяться за создание хотя бы микрозаповедника - зоны спасения - необходимо как можно скорее: значительная часть здешних дубов уже заклеймена под рубку, причем недалеко от гнезда черных аистов. Делянка отведена прямо на берегу Неруссы. В рубку назначены самые ценные водоохранном отношении деревья. Где смысл? Даже если деревья эти повалят, страна все равно не получит их. Для лесовозной техники нет здесь дорог даже зимой. Можно, конечно, сделать насыпи, мосты, но эта работа не на один год, не будет стоить овчинка выделки.
Тем не менее, лес пытаются здесь рубить. Только в 15-м и 16-м кварталах Погощенского лесничества гниет более тысячи кубометров древесины. Это только та, что заготовлена в последние год-два, и не успевшая поэтому попасть под очередное списание. А сколько ее лежит списанной! Валить лес, заранее зная, что он не достанется людям!..
Какова стоимость древнего дуба у Неруссы? Простое арифметическое действие - «умножим количество древесины не ее цену» — тут не годится. Да и древесина уже порядком трухлява. Но есть у этого дерева другая стоимость. О ней-то и надо помнить, решая, быть или не быть здесь заповеднику. Подлинной же цены тому, что можем здесь сохранить, и назвать затруднительно. Есть ли вообще этому цена?
Недалеко от кордона стоит самый старый в здешних лесах дуб. Кто ни выйдет к нему — поразится. Ствол его приземистый, немыслимой толщины, словно не растение это, а дикий камень от времен ледника. Черные пласты коры изборождены, перекручены бурями и непогодами, бушевавшими на его веках. Сколько же поколений людей и зверья прошло под его сенью! Рос дуб в поле, слушал звоны колоколов, но давно уже и щебень от кирпичных монастырских стен рассыпался, почти растворился в земле. Много видел дуб. Видел, как из-за Неруссы налетали чужие всадники. При его жизни люди привезли на Русь картошку, выдумали паровую машину, бензопилу и атомную бомбу. Он застал диких туров, а сейчас по ночам над его притихшими ветвями бесшумно плывут среди звезд спутники...
Когда из монастыря ушли люди, заросли поля осинником. Сначала осины закрыли нижние ответвления светолюбивого старца дуба, и те отсохли, лишенные света. Постепенно осины дотянулись до его головы, а вскоре вознеслись и выше. В большинстве своем осины здоровы лишь снаружи, а изнутри их точит сердцевинная гниль. Сейчас дуб умирает, но и осины, все соки которых пошли на покорение дуба и соревнование друг с другом, рушатся в хороший ветер.
Тут бы вроде о бренности бытия годилось порассуждать, но жизнь, живое не дают. В старых деревьях — уютные жилища животных: дупла, расщелины, гнезда. В каждой осине — два-три дупла, а в дубе — семь!
Самое верхнее и самое большое дупло занимает сова — серая неясыть. В сумерках, вылетая охотиться на мышей, она жутко кричит. Ее боится даже наш песик Юник. Рядом с неясытью, в дупле с трехкопеечную монету, вывели птенцов синички-московки. Их никто не боится, разве что гусеницы: московки приносят их птенцам триста раз в день, да сразу по нескольку штук. Зато когда все детишки с помятыми от сиденья в тесном дупле короткими хвостиками выбрались на свет, я ахнул: их было четырнадцать.
В отверстии от выпавшего сучка поселился удод. Все свободное от разыскивания личинок время он кричит: «Худо тут! Худо тут!» Однако в жилище его совсем не худо, над ним даже есть козырек из древесного гриба. Видимо, из-за этого козырька удод постоянно ссорится со скворцами, которым тоже очень хотелось бы жить в этом дупле.
Хитрее всех оказались поползни. Увидев, что их дупло тоже может понравиться скворцам, они обмазали леток глиной так, что сами едва протискивались в него. Когда благополучно выкормленные, их птенцы вылетели из дупла, его сразу же заняли воробьи.
Из дупла летучих мышей все время доносится верещанье, особенно громкое по утрам и вечерам. Иногда они шумят так громко, что из соседнего дупла выскакивает белка. Она тоже не ангел: любит ревизовать чужие квартиры, за что мелкие птицы ее частенько бьют.
Из дупла у самых корней иногда выглядывает мышь-полевка. Жизнь ее коротка и полна страхов. Зимой по следам видно, что в ее каморку постоянно наведывается ласка.
У самой верхушки дуба в старом гнезде ворона вывели птенцов соколы-сапсаны. На соседей они не обращают внимания, но в километре отсюда я видел, как стремительно сбил сапсан зазевавшуюся на лету серую ворону.
Как-то я составил список зверей, птиц и насекомых, которых приходилось встречать в дуплах. В списке оказалось 50 видов. Есть ли будущее у этих животных? Так поставить вопрос вынуждает то, что число дупел, вследствие вырубки старых лесов, быстро уменьшается. Этим летом недалеко от Белой Березки я нашел дупло с крошечными птенцами мухоловки. Заглянув туда через неделю, обнаружил, что птенцы мертвы, а рядом с ними лежат белые яйца другой птицы. Чьи? Вскоре в леток залезла вертишейка. Дупло в корявом дубке было единственным среди огромной молодой сосновой посадки, и вертишейка, прилетевшая позже других птиц, смогла добиться жилья, лишь, таким способом.
Под топор идут последние старые леса, их заменяют мо¬нокультурными массивами, где нет условий для жизни птиц-дуплогнездников. Та же сосна, например, способна к дуплообразованию лишь после ста лет жизни, а до такого возраста ей не дожить. Современное деревообрабатывающее производство не нуждается в старых толстых стволах: на Селецком ДОКе в дело идут даже ветки...
В дуплах живут лишь полезнейшие для сельского и лесного хозяйства животные, поэтому не будет убытка, если при рубках останутся нетронутыми дуплистые деревья. А их-то как раз, особенно при санитарных рубках, убирают в первую очереди.
Лесничествам доводится план изготовления искусственных гнездовий, но лесники делают лишь синичники и скворечники, да вывешивают эти гнездовья преимущественно в населенных пунктах. К примеру, Погощенское лесничество Суземского района вывесило в поселке Новенькое более сотни однотипных гнездовий. Чрезмерно скучившиеся там скворцы и воробьи только вредят садам и огородам и сами десятками гибнут при обработке приусадебных участков ядохимикатами. А если углубиться в лес хотя бы на полкилометра, то не увидишь ни одного скворечника.
Брянщина известна целым рядом природоохранительных инициатив. Как хорошо было бы, если бы к ним прибавилась еще одна: изготовление дуплянок в заводских условиях, и, причем, не деревянных, которые непрочны и летки их часто раздалбливают дятлы, а из бетона или опилкобетона. Такие дуплянки, что очень важно, практически вечны. Это позволит со временем развесить их оптимальное количество и довести численность дуплогнездников до нормы. Делать такие дуплянки надо нескольких типов и распространять не только через лесничества, но и через общества садоводов, розничную торговлю.
Часто приходится натыкаться на сваленные, но совершенно не тронутые древние дуплистые дубы. Сначала я не знал, что и думать. Но потом заметил, что все дубы лежат на бывших лесоповалах или в тех местах, где прошла санитарная рубка. Шина бензопилы коротка, чтобы раскряжевать такого гиганта одним резом, трелевочный трактор, если и сможет сдернуть его с места, то все равно далеко но потянет, да и не нужна лесозаготовителям копеечная хозяйственная стоимость таких стволов: дуплистых и в середине трухлявых. Необходимость же подобных деревьев для зверья и птицы лесники и лесорубы не принимают всерьез. А в этих поверженных великанах есть дупла, куда могут залезть два-три взрослых человека. Мне случалось ночевать в них — не страшен любой ливень, а если завесить отверстие плащом, то даже ранней весной, спать тепло.
В лесах вокруг кордона вертишейка не отложила бы яйца на чужих птенцов. Здесь изобилие старых деревьев и всегда можно найти свободное жилище. Кроме того, спелый лес создает условия для высокой численности дятлов — лучших строителей дупел. Повторно своими дуплами дятлы не пользуются, постоянно пополняя тем самым жилой фонд для других птиц. Здесь гнездятся семь видов дятлов, и все они долбят дупла розных размеров и форм на любой вкус. Малый пестрый дятел, сам величиной с воробья, создаст жилье для синиц, мухоловок, поползней, а в дуплах самого большого дятла — черной желны — живут сычи, неясыти, голуби-клинтухи. Не случайно около кордона совы-неясыти выводят птенцов в 300 — 500 шагах друг от друга.
Старые деревья нужны и для другого отряда птиц, количество которых катастрофически сократилось, - дневных хищников. Свои громоздкие гнезда они располагают на толстых ветках в раскидистых кронах, в местах, где редко бывают люди. Численность их гнезд в нетронутых пойменных дубравах, по меньшей мере, в десять раз превышает среднюю для сильно вырубленных лесов. Да и черный аист вывел своих птенцов именно здесь.
Все рассказанное еще раз подтверждает, что лес у кордона словно специально создан для заповедывания. И взяться за создание хотя бы микрозаповедника - зоны спасения - необходимо как можно скорее: значительная часть здешних дубов уже заклеймена под рубку, причем недалеко от гнезда черных аистов. Делянка отведена прямо на берегу Неруссы. В рубку назначены самые ценные водоохранном отношении деревья. Где смысл? Даже если деревья эти повалят, страна все равно не получит их. Для лесовозной техники нет здесь дорог даже зимой. Можно, конечно, сделать насыпи, мосты, но эта работа не на один год, не будет стоить овчинка выделки.
Тем не менее, лес пытаются здесь рубить. Только в 15-м и 16-м кварталах Погощенского лесничества гниет более тысячи кубометров древесины. Это только та, что заготовлена в последние год-два, и не успевшая поэтому попасть под очередное списание. А сколько ее лежит списанной! Валить лес, заранее зная, что он не достанется людям!..
Какова стоимость древнего дуба у Неруссы? Простое арифметическое действие - «умножим количество древесины не ее цену» — тут не годится. Да и древесина уже порядком трухлява. Но есть у этого дерева другая стоимость. О ней-то и надо помнить, решая, быть или не быть здесь заповеднику. Подлинной же цены тому, что можем здесь сохранить, и назвать затруднительно. Есть ли вообще этому цена?
Игорь Шпиленок
Опубликовано в газете "Брянский рабочий" 29 октября 1983 г.
Продолжение следует...
Опубликовано в газете "Брянский рабочий" 29 октября 1983 г.
Продолжение следует...
Комментариев нет:
Отправить комментарий