Первая часть статьи "Катастрофа".
В истории Брянска нет события, которое на протяжении десятилетий вызывало бы столько противоречивых слухов, домыслов, легенд, как катастрофа в кинотеатре "Октябрь" в 1959 году.
Большинство очевидцев случившегося до сих пор не знают истинных размеров катастрофы, выдвигают самые разные версии о причинах несчастья.
Это кажется удивительным, ведь было долгое разбирательство, суд. Да только слышали о нем немногие. Особо интересоваться было как бы "не положено".
Собирая свидетельства о катастрофе, журналист шел по живой цепочке. Свидетель вспоминал телефон своего знакомого, тот называл новое имя и т. д. И чем больше было этих разговоров, тем больше крепло убеждение, что среди брянцев старше тридцати пяти лет нет, наверное, ни одного, кто не имел бы своего мнения на этот счет, своей истории о событии, в одно мгновение поделившем судьбы сотен людей на две части - до и после катастрофы, происшедшей в субботу 25 апреля 1959 года.
...Мальчику Яше было двенадцать лет. Родители считали, что он недостаточно серьезен, и ему нельзя ничего поручить. А в тот вечер и вовсе в семье был скандал. Яше дали деньги и поспали купить билеты для родителей предварительно на самый последний сеанс. А этот разгильдяй, уже встав в длинную очередь, решил, что предварительно за труды можно купить мороженое. И купил. И съел. Но в математических расчетах оказался нетверд. Денег на два билета не хватило. И в печали Яша отправился домой под гневные очи старших.
Сейчас Яков Михайлович убежден: Бог послал ему мороженое, чтобы уберечь его родителей.
...Две девочки из выпускного класса собрались в кино. И билеты купили, а это тогда было непросто. Но в две минуты легкомысленные все перерешили, билеты продали и пошли в парк на танцы. А покупали они билеты «поближе», где потом и случилась самая «каша». Но без них и не с ними. Случай? Повезло?
...Офицер милиции с красавицей женой и друзьями — семейной парой — загодя собрались на вечерний сеанс, но офицеру пришлось срочно выехать в командировку. Не пропадать же билету. Пригласили знакомого, он как раз из Москвы приехал. Убило красавицу жену, погиб москвич. А офицер стал седым полковником, у которого и сейчас дрожит голос, когда он вспоминает тот черный день.
Рассказывала приятельница врача Евдокии Черкашиной (она умерла год назад). Мать ее отговаривала: «Дуся, не ходи. Сегодня страстная суббота. Грех». Но Дуся была молодая и неверующая. Черкашиной очень не повезло. Ее вдавило в спинку кресла, и она много месяцев пролежала в больнице.
Зато у инженера Веры Грабовской было совсем наоборот: «Я не хотела идти. Помню, полы помыла, по дому убиралась. Устала». Но мать говорит: «Нет уж, идите, раз билеты куплены».
Врач Антонина Выходцева мне говорила: «Понимаете, во время сеанса я испытывала какое-то странное беспокойство. Я ничего понять не могла. Смотрю кино, все нормально, дома — муж, дочку девятимесячную накормила и уложила. Подруга Любочка Гришанова спрашивает: «Что ты страдаешь? Может, хочешь пересесть? Давай поменяемся местами». Выходцева прошептала, что ерунда все это, все нормально».
Спустя десять минут, когда обрушился потолок, Выходцева осталась жива. А Любочка, с которой она так и не поменялась местами, погибла.
Учительница Людмила Мудрова вспомнила страшный сон, приснившийся накануне той субботы: «Я иду по краю пропасти. Одна с двумя чемоданами. А внизу белое здание с большими буквами: «Камера хранения». Вдруг оттуда, из пропасти, тянутся огромные, из голых костей руки, и кто-то страшным голосом кричит: «Сдай в камеру!» И эти руки пытаются вырвать чемоданы. Но я сумела вывернуться и убежать по солнечной дорожке».
Ну, да Бог с ними, с предчувствиями. Если бы можно было знать, что нас ждет! А пока — прекрасный тихий вечер. Хорошее настроение. Толпа жаждущих попасть в лучший кинотеатр города «Октябрь», но, увы, не имеющих билетов и надеющихся на «лишний». И парочки счастливцев, сквозь толпу проникающие туда, где музыка в фойе, хорошо одетые солидные люди. Нам, сегодняшним, многого не понять в той простодушной и наивной жизни конца пятидесятых, почти такой же бедной, как и сегодня, но более искренней и радостной. А может, это свойство памяти, когда все, что было в молодости, кажется лучше и чище?
Кто сегодня пойдет на экранизацию повести Герцена «Сорока-воровка»? Кого волнует история о сладострастном старичке-богатее и гордой неприступной красавице — его крепостной актрисе? Это вроде прямо по учебнику о крепостном праве. Но у каждого времени свои вкусы. Да и мало было тогда кинотеатров в Брянске, а приличных всего два — «Октябрь» да «Победа».
Стремительно выстроенный на пустыре, где до войны ставили цирк-шапито, по легенде «Октябрь» своим появлением обязан воле Сталина. Вождь узнал, что брянские жители вынужденно смотрят кино (по Ленину — важнейшее из искусств) в помещении бывшей столовой на улице Калинина. Ну, и велел исправить беспорядок.
В действительности, как утверждает Егор Ратинков, в конце сороковых бывший охранником первого секретаря обкома партии Егорова, инициатива с кинотеатром принадлежит Егорову. Ратинков был свидетелем телефонного разговора Егорова со всемогущим Маленковым. Первый секретарь обкома просил денег на кинотеатр, и Маленков дал, но при условии, чтобы освоили средства за полгода. Почему «полгода», Ратинков не знает.
Суматоха началась страшная. Благо строителей — немецких военнопленных — в Брянске было много. Егоров взял стройку под свое крыло. Как говорится, дневал и ночевал. Построили быстро. Построили по тем временам дворец. С колоннами, лепниной, красивым фойе, колоннами в зале и огромной люстрой под потолком. Тогда все было так, без промежутков. Или барак, или дворец. И существование дворцов должно было показывать перспективу будущей замечательной жизни обитателям бараков.
В кинотеатр «Октябрь» ходили с радостью и гордостью. Поход в кино был праздником. Тем более что новых фильмов, как и новых кинотеатров, было немного.
В тот день, 25 апреля, на дневном сеансе, например, показывали документальный фильм «Будни украинского колхоза». Просто — будни, просто — колхоза. Понятно, что «Сорока-воровка в споре за зрителя с «Буднями...» имела несомненное преимущество.
Зал на вечернем сеансе был полон. Вспоминают, что пустовало лишь несколько мест в тринадцатом ряду. Однако всегда находятся, такие: и деньги потратят, а потом не придут. И это когда на улице томятся десятки страждущих! Такая вот несправедливость.
Я этот фильм не видел, так что не знаю, во многом ли отличается киносюжет от книги-оригинала. Собственно, о сюжете фильма никто из моих собеседников и не рассказывал. Зато все вспоминали эпизод, которого не было в повести.
Старый князь Скалинский домогается взаимности от юной крепостной актрисы. Та подводит старика к зеркалу и говорит: «Посмотри на себя, князь». В повести Скалинский набрасывается с кулаками на девушку. В фильме он тростью разбивает зеркало.
Князь на экране ударил тростью по зеркалу, и вдруг на белом полотне появилась какая-то пыль, и будто дробью ударили то ли по потолку, то ли по крыше. Многие потом говорили, что подумали: так, наверное, и быть должно, наверное, это с кино связано...
Мария Фирсова (13 ряд, 5 место): «Посыпалась труха, однако экран не потух. Потом в одну секунду что-то случилось, но я не поняла, что, так как потеряла сознание. Наше счастье, что мы сидели с краю».
Леонид Самаров (14 ряд, 15 место): «Все случилось очень быстро. Посыпалась пыль, и прямо перед нами рухнула огромная балка. Самое удивительное, что нас совсем не задело. Правда, потом еще что-то падало. Меня ударило в ключицу».
Егор Ратинков: «Я в зале не был, знаю, что женщин пострадало больше, чем мужчин. В первую очередь досталось тем, кто вскочил, растерялся, и куда больше шансов уцелеть оказалось у тех, кто присел, спрятался».
Людмила Мудрова (8 ряд, 16 — 17 места): «Мы с мужем всегда брали восьмой ряд. Мы считали его счастливым. Муж — участник войны. Наверное, он что-то почувствовал, так как крикнул: «Пригните головы». И это нас спасло. Хотя дальше падали какие-то глыбы, и нас полностью завалило».
Ида Слуцкая: «Мы сидели в предпоследнем ряду. Рядом был пульт управления — такая будка метровая. Когда раздались крики, какой-то мужчина бросился к выходу, сбил с меня шапку. Я видела, как летит потолок, и инстинктивно скользнула под стул».
Вера Грабовская (14 ряд, 13 место): «Я почти ничего не успела понять. А когда пришла в себя, поняла, что стою на коленях. Слышу, подруга говорит: «Вера, ты жива?» — «Жива». Мы были накрыты. Я попыталась выбраться, но мешали ноги соседа. Помню, как я говорила ему: «Уберите свои ноги». Я не понимала тогда, что тот уже мертвый».
Рада Кудрина (12 ряд, 12 место): «Когда на экране брызнуло зеркало, я увидела, как сверху надвигается пелена. А потом на экран начал падать потолок. Вначале он падал медленно. Я вскочила, а потом стала приседать, но не успела. Правая рука была на спинке кресла, ее балкой и приплюснуло».
...Потом говорили, что огромная люстра пробила пол и «ушла» в подвал. Это неправда. Как и то, что на крыше стояли какие-то «моторы» «репродукторы», и от резонанса звука — удар по зеркалу в фильме — не выдержал потолок.
Причина была иная и куда более прозаичная. Как свидетельствуют очевидцы, потолок стал ползти и оседать, начиная от киноэкрана, увлекая одну балку за другой. Причем он упал-то не плашмя, а боком. Где-то балка рухнула в ряд (девятый — десятый) и кусками побила многих насмерть или покалечила. Где-то куски, обломки потолка упали на колонны, на спинки стульев-кресел. Кресла были мощные, привинченные всем рядом к полу, что и сообщило конструкции неожиданную жесткость.
Эти кресла и спасли десятки людей. Тех, кто успел согнуться, сползти, спрятаться. Это удивительно, но это так. Вместе с мусором, опилками, кусками штукатурки большая часть зала оказалась засыпана черной шлаковой пылью. Многие в этой пыли и задохнулись. Оказалось, для утепления потолок засыпали полуметровым слоем шлака.
Валентина Мишина, тогда ей не исполнилось и 18-ти, возвращалась с танцев. Было около одиннадцати. И у драмтеатра она почувствовала непонятный запах — это шлаковое облако взметнулось на несколько кварталов.
О хлопке, гуле, грохоте говорят многие, оказавшиеся в момент обвала неподалеку.
У М. Пикаловой — она жила в гостинице «Центральная» — от шума проснулась маленькая дочка. Мать схватила ее, завернула в одеяльце и побежала туда, откуда послышался взрыв. Куда? Зачем? Сегодня она и сама толком не может объяснить.
Она побежала на улицу потому, что решила: началась война. Она решила, что это — бомба.
Многие из тех, кто оказался под обломками, кто уцелел, но видел, как рушится кинотеатр, в один голос говорили мне, что думали: началась атомная война.
Странно. Сегодня бомб и ракет накоплено еще больше. Но то ли руководители наши ведут себя поумнее, то ли мы к страху притерпелись, но мало кто помнит, как в конце пятидесятых — начале шестидесятых мир жил страшным ожиданием этого. Вот и подумали люди в зале: началось... Но все произошло столь стремительно, мгновенно, что оставшиеся в живых не успели толком испугаться. Главное было — вырваться, выбраться, выкарабкаться «отсюда». А дальше? «Дальше» не думал никто. Один таксист уверял (он с женой и друзьями сидел в последнем ряду и не пострадал совершенно): выскочили с приятелем и побежали неизвестно куда, добежали почему-то до 35-го магазина, который был открыт (?!), купили бутылку водки, тут же выпили и только тогда вспомнили о жене.
Но это, скорее, анекдот. Правда, же в том, что все, кто смог выбраться, старались отбежать подальше от страшного здания. Это была защитная реакция на внезапную опасность.
Врача Раду Кудрину завалило, ей защемило руку. «В полной темноте я задыхалась от пыли. Я слышала потрескивание. Это оседали куски рухнувшего потолка. До сих пор: помню этот треск. И при всем ужасе необыкновенная жажда жизни. Наверное, отсекла б себе зажатую кисть руки, лишь бы только выбраться оттуда...»
В истории Брянска нет события, которое на протяжении десятилетий вызывало бы столько противоречивых слухов, домыслов, легенд, как катастрофа в кинотеатре "Октябрь" в 1959 году.
Большинство очевидцев случившегося до сих пор не знают истинных размеров катастрофы, выдвигают самые разные версии о причинах несчастья.
Это кажется удивительным, ведь было долгое разбирательство, суд. Да только слышали о нем немногие. Особо интересоваться было как бы "не положено".
Собирая свидетельства о катастрофе, журналист шел по живой цепочке. Свидетель вспоминал телефон своего знакомого, тот называл новое имя и т. д. И чем больше было этих разговоров, тем больше крепло убеждение, что среди брянцев старше тридцати пяти лет нет, наверное, ни одного, кто не имел бы своего мнения на этот счет, своей истории о событии, в одно мгновение поделившем судьбы сотен людей на две части - до и после катастрофы, происшедшей в субботу 25 апреля 1959 года.
...Мальчику Яше было двенадцать лет. Родители считали, что он недостаточно серьезен, и ему нельзя ничего поручить. А в тот вечер и вовсе в семье был скандал. Яше дали деньги и поспали купить билеты для родителей предварительно на самый последний сеанс. А этот разгильдяй, уже встав в длинную очередь, решил, что предварительно за труды можно купить мороженое. И купил. И съел. Но в математических расчетах оказался нетверд. Денег на два билета не хватило. И в печали Яша отправился домой под гневные очи старших.
Сейчас Яков Михайлович убежден: Бог послал ему мороженое, чтобы уберечь его родителей.
...Две девочки из выпускного класса собрались в кино. И билеты купили, а это тогда было непросто. Но в две минуты легкомысленные все перерешили, билеты продали и пошли в парк на танцы. А покупали они билеты «поближе», где потом и случилась самая «каша». Но без них и не с ними. Случай? Повезло?
...Офицер милиции с красавицей женой и друзьями — семейной парой — загодя собрались на вечерний сеанс, но офицеру пришлось срочно выехать в командировку. Не пропадать же билету. Пригласили знакомого, он как раз из Москвы приехал. Убило красавицу жену, погиб москвич. А офицер стал седым полковником, у которого и сейчас дрожит голос, когда он вспоминает тот черный день.
Рассказывала приятельница врача Евдокии Черкашиной (она умерла год назад). Мать ее отговаривала: «Дуся, не ходи. Сегодня страстная суббота. Грех». Но Дуся была молодая и неверующая. Черкашиной очень не повезло. Ее вдавило в спинку кресла, и она много месяцев пролежала в больнице.
Зато у инженера Веры Грабовской было совсем наоборот: «Я не хотела идти. Помню, полы помыла, по дому убиралась. Устала». Но мать говорит: «Нет уж, идите, раз билеты куплены».
Врач Антонина Выходцева мне говорила: «Понимаете, во время сеанса я испытывала какое-то странное беспокойство. Я ничего понять не могла. Смотрю кино, все нормально, дома — муж, дочку девятимесячную накормила и уложила. Подруга Любочка Гришанова спрашивает: «Что ты страдаешь? Может, хочешь пересесть? Давай поменяемся местами». Выходцева прошептала, что ерунда все это, все нормально».
Спустя десять минут, когда обрушился потолок, Выходцева осталась жива. А Любочка, с которой она так и не поменялась местами, погибла.
Учительница Людмила Мудрова вспомнила страшный сон, приснившийся накануне той субботы: «Я иду по краю пропасти. Одна с двумя чемоданами. А внизу белое здание с большими буквами: «Камера хранения». Вдруг оттуда, из пропасти, тянутся огромные, из голых костей руки, и кто-то страшным голосом кричит: «Сдай в камеру!» И эти руки пытаются вырвать чемоданы. Но я сумела вывернуться и убежать по солнечной дорожке».
Ну, да Бог с ними, с предчувствиями. Если бы можно было знать, что нас ждет! А пока — прекрасный тихий вечер. Хорошее настроение. Толпа жаждущих попасть в лучший кинотеатр города «Октябрь», но, увы, не имеющих билетов и надеющихся на «лишний». И парочки счастливцев, сквозь толпу проникающие туда, где музыка в фойе, хорошо одетые солидные люди. Нам, сегодняшним, многого не понять в той простодушной и наивной жизни конца пятидесятых, почти такой же бедной, как и сегодня, но более искренней и радостной. А может, это свойство памяти, когда все, что было в молодости, кажется лучше и чище?
Кто сегодня пойдет на экранизацию повести Герцена «Сорока-воровка»? Кого волнует история о сладострастном старичке-богатее и гордой неприступной красавице — его крепостной актрисе? Это вроде прямо по учебнику о крепостном праве. Но у каждого времени свои вкусы. Да и мало было тогда кинотеатров в Брянске, а приличных всего два — «Октябрь» да «Победа».
Стремительно выстроенный на пустыре, где до войны ставили цирк-шапито, по легенде «Октябрь» своим появлением обязан воле Сталина. Вождь узнал, что брянские жители вынужденно смотрят кино (по Ленину — важнейшее из искусств) в помещении бывшей столовой на улице Калинина. Ну, и велел исправить беспорядок.
В действительности, как утверждает Егор Ратинков, в конце сороковых бывший охранником первого секретаря обкома партии Егорова, инициатива с кинотеатром принадлежит Егорову. Ратинков был свидетелем телефонного разговора Егорова со всемогущим Маленковым. Первый секретарь обкома просил денег на кинотеатр, и Маленков дал, но при условии, чтобы освоили средства за полгода. Почему «полгода», Ратинков не знает.
Суматоха началась страшная. Благо строителей — немецких военнопленных — в Брянске было много. Егоров взял стройку под свое крыло. Как говорится, дневал и ночевал. Построили быстро. Построили по тем временам дворец. С колоннами, лепниной, красивым фойе, колоннами в зале и огромной люстрой под потолком. Тогда все было так, без промежутков. Или барак, или дворец. И существование дворцов должно было показывать перспективу будущей замечательной жизни обитателям бараков.
В кинотеатр «Октябрь» ходили с радостью и гордостью. Поход в кино был праздником. Тем более что новых фильмов, как и новых кинотеатров, было немного.
В тот день, 25 апреля, на дневном сеансе, например, показывали документальный фильм «Будни украинского колхоза». Просто — будни, просто — колхоза. Понятно, что «Сорока-воровка в споре за зрителя с «Буднями...» имела несомненное преимущество.
Зал на вечернем сеансе был полон. Вспоминают, что пустовало лишь несколько мест в тринадцатом ряду. Однако всегда находятся, такие: и деньги потратят, а потом не придут. И это когда на улице томятся десятки страждущих! Такая вот несправедливость.
Я этот фильм не видел, так что не знаю, во многом ли отличается киносюжет от книги-оригинала. Собственно, о сюжете фильма никто из моих собеседников и не рассказывал. Зато все вспоминали эпизод, которого не было в повести.
Старый князь Скалинский домогается взаимности от юной крепостной актрисы. Та подводит старика к зеркалу и говорит: «Посмотри на себя, князь». В повести Скалинский набрасывается с кулаками на девушку. В фильме он тростью разбивает зеркало.
Князь на экране ударил тростью по зеркалу, и вдруг на белом полотне появилась какая-то пыль, и будто дробью ударили то ли по потолку, то ли по крыше. Многие потом говорили, что подумали: так, наверное, и быть должно, наверное, это с кино связано...
Мария Фирсова (13 ряд, 5 место): «Посыпалась труха, однако экран не потух. Потом в одну секунду что-то случилось, но я не поняла, что, так как потеряла сознание. Наше счастье, что мы сидели с краю».
Леонид Самаров (14 ряд, 15 место): «Все случилось очень быстро. Посыпалась пыль, и прямо перед нами рухнула огромная балка. Самое удивительное, что нас совсем не задело. Правда, потом еще что-то падало. Меня ударило в ключицу».
Егор Ратинков: «Я в зале не был, знаю, что женщин пострадало больше, чем мужчин. В первую очередь досталось тем, кто вскочил, растерялся, и куда больше шансов уцелеть оказалось у тех, кто присел, спрятался».
Людмила Мудрова (8 ряд, 16 — 17 места): «Мы с мужем всегда брали восьмой ряд. Мы считали его счастливым. Муж — участник войны. Наверное, он что-то почувствовал, так как крикнул: «Пригните головы». И это нас спасло. Хотя дальше падали какие-то глыбы, и нас полностью завалило».
Ида Слуцкая: «Мы сидели в предпоследнем ряду. Рядом был пульт управления — такая будка метровая. Когда раздались крики, какой-то мужчина бросился к выходу, сбил с меня шапку. Я видела, как летит потолок, и инстинктивно скользнула под стул».
Вера Грабовская (14 ряд, 13 место): «Я почти ничего не успела понять. А когда пришла в себя, поняла, что стою на коленях. Слышу, подруга говорит: «Вера, ты жива?» — «Жива». Мы были накрыты. Я попыталась выбраться, но мешали ноги соседа. Помню, как я говорила ему: «Уберите свои ноги». Я не понимала тогда, что тот уже мертвый».
Рада Кудрина (12 ряд, 12 место): «Когда на экране брызнуло зеркало, я увидела, как сверху надвигается пелена. А потом на экран начал падать потолок. Вначале он падал медленно. Я вскочила, а потом стала приседать, но не успела. Правая рука была на спинке кресла, ее балкой и приплюснуло».
...Потом говорили, что огромная люстра пробила пол и «ушла» в подвал. Это неправда. Как и то, что на крыше стояли какие-то «моторы» «репродукторы», и от резонанса звука — удар по зеркалу в фильме — не выдержал потолок.
Причина была иная и куда более прозаичная. Как свидетельствуют очевидцы, потолок стал ползти и оседать, начиная от киноэкрана, увлекая одну балку за другой. Причем он упал-то не плашмя, а боком. Где-то балка рухнула в ряд (девятый — десятый) и кусками побила многих насмерть или покалечила. Где-то куски, обломки потолка упали на колонны, на спинки стульев-кресел. Кресла были мощные, привинченные всем рядом к полу, что и сообщило конструкции неожиданную жесткость.
Эти кресла и спасли десятки людей. Тех, кто успел согнуться, сползти, спрятаться. Это удивительно, но это так. Вместе с мусором, опилками, кусками штукатурки большая часть зала оказалась засыпана черной шлаковой пылью. Многие в этой пыли и задохнулись. Оказалось, для утепления потолок засыпали полуметровым слоем шлака.
Валентина Мишина, тогда ей не исполнилось и 18-ти, возвращалась с танцев. Было около одиннадцати. И у драмтеатра она почувствовала непонятный запах — это шлаковое облако взметнулось на несколько кварталов.
О хлопке, гуле, грохоте говорят многие, оказавшиеся в момент обвала неподалеку.
У М. Пикаловой — она жила в гостинице «Центральная» — от шума проснулась маленькая дочка. Мать схватила ее, завернула в одеяльце и побежала туда, откуда послышался взрыв. Куда? Зачем? Сегодня она и сама толком не может объяснить.
Она побежала на улицу потому, что решила: началась война. Она решила, что это — бомба.
Многие из тех, кто оказался под обломками, кто уцелел, но видел, как рушится кинотеатр, в один голос говорили мне, что думали: началась атомная война.
Странно. Сегодня бомб и ракет накоплено еще больше. Но то ли руководители наши ведут себя поумнее, то ли мы к страху притерпелись, но мало кто помнит, как в конце пятидесятых — начале шестидесятых мир жил страшным ожиданием этого. Вот и подумали люди в зале: началось... Но все произошло столь стремительно, мгновенно, что оставшиеся в живых не успели толком испугаться. Главное было — вырваться, выбраться, выкарабкаться «отсюда». А дальше? «Дальше» не думал никто. Один таксист уверял (он с женой и друзьями сидел в последнем ряду и не пострадал совершенно): выскочили с приятелем и побежали неизвестно куда, добежали почему-то до 35-го магазина, который был открыт (?!), купили бутылку водки, тут же выпили и только тогда вспомнили о жене.
Но это, скорее, анекдот. Правда, же в том, что все, кто смог выбраться, старались отбежать подальше от страшного здания. Это была защитная реакция на внезапную опасность.
Врача Раду Кудрину завалило, ей защемило руку. «В полной темноте я задыхалась от пыли. Я слышала потрескивание. Это оседали куски рухнувшего потолка. До сих пор: помню этот треск. И при всем ужасе необыкновенная жажда жизни. Наверное, отсекла б себе зажатую кисть руки, лишь бы только выбраться оттуда...»
Юрий Фаев
Газета "Брянское время", 1992 г., № 9.
Комментариев нет:
Отправить комментарий