Погибших в кинотеатре «Октябрь» хоронили в течение двух дней.
Председателем правительственной комиссии назначили Попова, министра культуры СССР. В Брянске он собрал что-то вроде партийно-хозяйственного актива, на котором предостерег: «Самое главное — не допустить стихии. Как бы не поддался народ эмоциям, не пошел крушить-ломать налево и направо» (свидетельство Ф. Костина).
Е. Родинков, работавший тогда секретарем парткома управления связи, говорит: «В горкоме партии предупредили, чтоб хоронить без музыки». Бог знает, почему давалось такое указание. Возможно, оберегали нервы людей, опасаясь того, что разом во всех концах города заиграют похоронные марши десятки оркестров. Хотя, скорее всего, такого количества оркестров просто не нашлось бы в Брянске...
Как вспоминает И. Морин, бывший директор облкинопроката, Совмин на похороны выделил 150 тысяч рублей (старых, дореформенных). Похороны были отнесены на государственной счет. Костин, первый секретарь Советского райкома КПСС, сообщил, что уже к утру 26 апреля были составлены списки погибших. По поручению бюро обкома семьи обошли представители власти. Костин вспоминает, что и сам ходил по этим адресам и до сих пор помнит, каким тяжелым оказалось поручение, помнит отчаяние близких, слезы.
О самих похоронах свидетельства весьма разноречивы. Видели их, были у кладбища в Советском районе или на самом кладбище многие. Запомнили оцепление солдат вдоль всей Красноармейской и повышенные меры безопасности на кладбище. Запомнили два оркестра, которые почти без перерыва играли у входа на кладбище. Здесь же находился и Петухов, секретарь обкома КПСС, выражал соболезнование родственникам.
Старшина Пикалов стоял в оцеплении: «Помню, все боялись демонстраций. Нас специально предупреждали. Но ничего не было».
Я пытался найти список погибших, но прошло много времени. Документы или утеряны, или уничтожены. Вот лишь некоторые из фамилий, названных очевидцами несчастья: Черняк, Кристалинская, Жердева, Гришанова, Тер-Аванесова, Комаров, Кузнецова, Слюняева... Сколько же их было всего?
Дергач, которая работала «на катастрофе», считает, что пострадало не меньше половины из 550 (а с приставными местами, наверное, было около шестисот) зрителей, находившихся в кинотеатре. Полковник А. Мельников слышал вроде, что всего погибло 110 человек. И.Слуцкая уверена, что не меньше 250: «Там очень много моих знакомых погибло». Ф. Костин говорил о «то ли 73-х, то ли 79-ти убитых и вскоре умерших».
По секретной справке обкома компартии, в июне 1959 года представленной в Москву, в ЦК, сорок четыре человека погибло сразу и трое потом умерло в больницах.
В найденном в областном архиве приговоре областного суда по делу директора кинотеатра Дмитрия Панкова (само дело, в котором было около десятка томов, уничтожено за истечением срока давности) сообщается, что погибли 47, получили различные телесные повреждения 107, двое из которых впоследствии умерли.
Про эту цифру — около пятидесяти погибших — я говорил всем очевидцам катастрофы. Большинство мне не верили, уверяя, что жертв было больше. Однако это распространенное мнение не имеет документальных доказательств.
Чего уж говорить, если даже Л. Самаров, опытнейший адвокат с большим стажем, не мог ответить твердо: был ли суд «по «Октябрю»? Морин, позже ставший начальником управления кинофикации, до сих пор убежден, что «история эта вовсе не замалчивалась, про нее говорилось на пленумах, городских активах». Даже не замечая, что невольно он поделил правду на ту, которую положено знать активу и которую знать не положено остальным.
С помощью сотрудницы облгосархива Е. Алешиной в документах бывшего партархива мне удалось найти упоминания о том, как обком реагировал на внезапную беду. Первое заседание бюро обкома в протоколах помечено тем же днем — 25 апреля. Затем, по мере накопления комиссией материалов и выяснения причин катастрофы, бюро собирали еще дважды.
Партийные протоколы во все времена писались своим особенным, не существующим в живой природе языком. Вот почему тогда, в 59-м, было возможным «...поручить руководителям хозяйственных, партийных, профсоюзных организаций, предприятий, учреждений окружить вниманием и заботой семьи погибших и получивших тяжелые ранения при катастрофе в кинотеатре «Октябрь».
Заботу невозможно выдать «по команде». Кому-то из пострадавших позже путевку для отдыха дали, а про кого-то и не вспомнили никогда. Здесь, в общем-то, нечему удивляться. Власти было положено «реагировать», и она «реагировала». Но как-то само собой получалось, что взыскивать с виновных или определять виновных власти куда проще, свойственнее, чем помогать пострадавшим. Тем более что для многих такая помощь требовалась на всю оставшуюся, поломанную жизнь.
Когда прозвучал грозный вопрос «Кто виноват?», первым делом подумалось, а не «они» ли виноваты, не совершен ли террористический акт? Л. Самарова на следующий день вызывали в КГБ и выясняли у него, бывшего фронтовика, не похоже ли это на диверсию, взрыв? Бывший офицер госбезопасности Т. Оньков рассказывал мне, что комитету проверить версию о возможном теракте поручил прокурор области Кукарский: «Мы одновременно с работниками областной прокуратуры и присланным работником прокуратуры России исследовали эту версию и вскоре убедились, что никакого злого умысла не было. Все куда проще и хуже. Извините за выражение, здание было построено «на соплях».
Г. Ермольев из областной прокуратуры вспоминает, что уголовное дело было возбуждено по факту происшествия, и лишь потом предъявлены конкретные обвинения.
Параллельно с судебным расследованием шло расследование партийное, которое сделало небывало жесткие выводы. Были приглашены специалисты-инженеры из Москвы. Лазая по обломкам в огороженном прочным забором кинотеатре, они провели техническую экспертизу. Позже Лавров, главный инженер архитектурной мастерской Министерства культуры СССР, с изумлением перечислит наиболее вопиющие дефекты строительства и скажет: «Мне даже странно, что с такими дефектами здание простояло десять лет».
Мнение инженера В. Рубинчика: «В 1959 году я, молодой инженер «Брянскоблпроекта», участвовал в выявлении причин катастрофы. Налицо были нарушения строительного производства и эксплуатации. Да, в здании были трещины, но они не явились причиной обрушения потолка. Двенадцатиметровая портальная балка была сбита из досок на гвоздях. Она, как говорится, «потекла» и стала прогибаться. И тогда, не зная, как ее выправить, ее подвязали к находящейся выше деревянной ферме. В конце концов, она и не выдержала, лопнула. А дальше — как лавина...
В секретной справке обкома КПСС, отправленной в ЦК в июне 1959 года, еще до суда, я насчитал фамилии двадцати двух функционеров — строителей, архитекторов, хозяйственных, партийных и советских работников, наказанных за причастность к катастрофе в «Октябре». Да, собственно, наказали всех, кроме обкома, конечно. Даже председателю облисполкома Радонову дали выговор. Сняли с работы Малышева, зам. председателя облисполкома, Слюняева, зам. начальника управления культуры, Зайцева, бывшего начальника управления кинофикации, Панкова директора кинотеатра.
Малышева, Панкова, а также Игнатова, бывшего начальника Госархистройконтроля, архитектора Соломахина и Кокана, и.о. начальника управления кинофикации, на бюро исключили из партии. Наказали б, наверное, и строителей — и инженера-подполковника Фоменко, и главного инженера «Брянскстроя» Портнова, и прораба Ветелкина. Но, на их счастье, они к 1959 году уехали из города и, надо полагать, в отдалении пережили грозу спокойно. А прораб, говорят, в армии дослужился до генерала.
Ходило много разговоров насчет того, а могли ли подстроить катастрофу немецкие военнопленные — основная рабочая сила на строительстве «Октября»?
Вывод партийной комиссии: «...трагический случай явился следствием преступно халатного отношения к качеству строительных работ и эксплуатации кинотеатра».
Мнение зам. председателя Верховного Суда СССР А. Горкина: «...обвал крыши и потолка здания кинотеатра явился результатом серьезных дефектов, допущенных при строительстве этого здания, а также низкого качества строительных материалов».
Кстати: в это же время, правда, через пятнадцать минут после окончания сеанса, рухнул кинотеатр в Харькове, а позже, уже с жертвами, произошла катастрофа в Горьком.
И не было диверсантов с минами. Не было злоумышленников. Они не требовались, чтобы повалились, погубив, искалечив сотни людей, в спешке построенные, «под дату» открытые здания.
В непростом положении оказалось следствие. Огромные жертвы налицо, кинотеатр — в руинах, а привлекать... В отношении брянских строителей, архитекторов, причастных к возведению халтурно построенного кинотеатра, уголовное дело было прекращено на основании Указа об амнистии. Главные виновники ушли «в сторону». Однако такое дело не могло не иметь хотя бы одного виновника. Им стал директор «Октября» Дмитрий Панков.
Потом мне два следователя скажут: «Конечно же, Панков был ни в чем не виноват. По крайней мере, его вина куда меньше других». Тем не менее, Панкова обвинили в том, что он плохо эксплуатировал здание, что именно он повинен в установке в кинотеатре труб вдвое более тонких, чем положено. Отсюда — затопления в подвале, сырость, осадка грунта, подвижка стен. Отсюда и катастрофа.
Панкову дали три года. Он начал сражаться. Выяснилось, что именно Панков бомбардировал в свое время инстанции, доказывая, что кинотеатр находится в аварийном состоянии, именно он добивался инженерных обследований (и такие проводились), лепил возникающие трещины, заваривал лопающиеся стяжки, осушал канавы и отводил воду.
Он, опытный директор, отчаянно пытался снести свой «Октябрь», которому за год до этого присвоили звание «Лучший кинотеатр РСФСР». Не столько вина, сколько беда Панкова, что не устоял, рухнул этот «самый лучший кинотеатр».
В 1960 году постановлением пленума Верховного Суда СССР дело в отношении Панкова было прекращено: «...ввиду отсутствия в его действиях состава преступления». Наказание отменили, но клеймо осталось на всю жизнь. Друг Панкова Березовский вспоминал, как тяжко переживал случившееся опальный директор.
...Тем временем «Октябрь» расчистили, приглашенные из Москвы специалисты тщательно исследовали стены и вынесли решение: выдержат, можно восстанавливать.
На реконструкцию просили два миллиона. Восстанавливали быстро. Перекрытия сделали металлические, с десятикратным запасом прочности. Нет в новом «Октябре» большой люстры, изменены некоторые элементы декора, а в основном постарались воссоздать его таким же, как и прежде.
А. Мельников, у которого в «Октябре» погибла жена, говорил мне, будто бы обсуждался вопрос: не открыть ли в этом здании городской музей? Как будут люди отдыхать и смеяться, если здесь пролито столько крови? Но кроме него, я об этом больше ни от кого не слышал.
Зато Морин, которого, после катастрофы назначили начальником управления кинофикации, утверждает, что на первых порах обсуждалось: не снести ли руины и на их месте не возвести ли... цирк.
Такое вот встречное предложение. Я думал, что год-то спустя в газете объяснят, как, почему восстановили «Октябрь». Но нет. В «Брянском рабочем» за 21 мая 1960 года просто вновь появилась кинореклама «Октября». Он приглашал на комедию «Озорные повороты». Так что начали с комедии. Как будто ничего и не было.
Мне говорят: то время было лучшее, только правду говорили не всем и не всегда. Всего-то?!
Мне говорят: что ты лезешь, что суешься со своей правдой? Кого она сделала счастливей?
«Странные вопросы», — думаю я. Есть же люди, которым никогда и ничего невозможно доказать и объяснить. И вспоминаю целый угол на кладбище, где на памятниках одна дата — «25. IV. 59 г.», и думаю о жительнице Брянска Георгиевской. Она тоже была «там», но после 25.04.59 г. никогда не ходила по улице Фокина и никогда не была в этом кинотеатре...
Председателем правительственной комиссии назначили Попова, министра культуры СССР. В Брянске он собрал что-то вроде партийно-хозяйственного актива, на котором предостерег: «Самое главное — не допустить стихии. Как бы не поддался народ эмоциям, не пошел крушить-ломать налево и направо» (свидетельство Ф. Костина).
Е. Родинков, работавший тогда секретарем парткома управления связи, говорит: «В горкоме партии предупредили, чтоб хоронить без музыки». Бог знает, почему давалось такое указание. Возможно, оберегали нервы людей, опасаясь того, что разом во всех концах города заиграют похоронные марши десятки оркестров. Хотя, скорее всего, такого количества оркестров просто не нашлось бы в Брянске...
Как вспоминает И. Морин, бывший директор облкинопроката, Совмин на похороны выделил 150 тысяч рублей (старых, дореформенных). Похороны были отнесены на государственной счет. Костин, первый секретарь Советского райкома КПСС, сообщил, что уже к утру 26 апреля были составлены списки погибших. По поручению бюро обкома семьи обошли представители власти. Костин вспоминает, что и сам ходил по этим адресам и до сих пор помнит, каким тяжелым оказалось поручение, помнит отчаяние близких, слезы.
О самих похоронах свидетельства весьма разноречивы. Видели их, были у кладбища в Советском районе или на самом кладбище многие. Запомнили оцепление солдат вдоль всей Красноармейской и повышенные меры безопасности на кладбище. Запомнили два оркестра, которые почти без перерыва играли у входа на кладбище. Здесь же находился и Петухов, секретарь обкома КПСС, выражал соболезнование родственникам.
Старшина Пикалов стоял в оцеплении: «Помню, все боялись демонстраций. Нас специально предупреждали. Но ничего не было».
Я пытался найти список погибших, но прошло много времени. Документы или утеряны, или уничтожены. Вот лишь некоторые из фамилий, названных очевидцами несчастья: Черняк, Кристалинская, Жердева, Гришанова, Тер-Аванесова, Комаров, Кузнецова, Слюняева... Сколько же их было всего?
Дергач, которая работала «на катастрофе», считает, что пострадало не меньше половины из 550 (а с приставными местами, наверное, было около шестисот) зрителей, находившихся в кинотеатре. Полковник А. Мельников слышал вроде, что всего погибло 110 человек. И.Слуцкая уверена, что не меньше 250: «Там очень много моих знакомых погибло». Ф. Костин говорил о «то ли 73-х, то ли 79-ти убитых и вскоре умерших».
По секретной справке обкома компартии, в июне 1959 года представленной в Москву, в ЦК, сорок четыре человека погибло сразу и трое потом умерло в больницах.
В найденном в областном архиве приговоре областного суда по делу директора кинотеатра Дмитрия Панкова (само дело, в котором было около десятка томов, уничтожено за истечением срока давности) сообщается, что погибли 47, получили различные телесные повреждения 107, двое из которых впоследствии умерли.
Про эту цифру — около пятидесяти погибших — я говорил всем очевидцам катастрофы. Большинство мне не верили, уверяя, что жертв было больше. Однако это распространенное мнение не имеет документальных доказательств.
Чего уж говорить, если даже Л. Самаров, опытнейший адвокат с большим стажем, не мог ответить твердо: был ли суд «по «Октябрю»? Морин, позже ставший начальником управления кинофикации, до сих пор убежден, что «история эта вовсе не замалчивалась, про нее говорилось на пленумах, городских активах». Даже не замечая, что невольно он поделил правду на ту, которую положено знать активу и которую знать не положено остальным.
С помощью сотрудницы облгосархива Е. Алешиной в документах бывшего партархива мне удалось найти упоминания о том, как обком реагировал на внезапную беду. Первое заседание бюро обкома в протоколах помечено тем же днем — 25 апреля. Затем, по мере накопления комиссией материалов и выяснения причин катастрофы, бюро собирали еще дважды.
Партийные протоколы во все времена писались своим особенным, не существующим в живой природе языком. Вот почему тогда, в 59-м, было возможным «...поручить руководителям хозяйственных, партийных, профсоюзных организаций, предприятий, учреждений окружить вниманием и заботой семьи погибших и получивших тяжелые ранения при катастрофе в кинотеатре «Октябрь».
Заботу невозможно выдать «по команде». Кому-то из пострадавших позже путевку для отдыха дали, а про кого-то и не вспомнили никогда. Здесь, в общем-то, нечему удивляться. Власти было положено «реагировать», и она «реагировала». Но как-то само собой получалось, что взыскивать с виновных или определять виновных власти куда проще, свойственнее, чем помогать пострадавшим. Тем более что для многих такая помощь требовалась на всю оставшуюся, поломанную жизнь.
Когда прозвучал грозный вопрос «Кто виноват?», первым делом подумалось, а не «они» ли виноваты, не совершен ли террористический акт? Л. Самарова на следующий день вызывали в КГБ и выясняли у него, бывшего фронтовика, не похоже ли это на диверсию, взрыв? Бывший офицер госбезопасности Т. Оньков рассказывал мне, что комитету проверить версию о возможном теракте поручил прокурор области Кукарский: «Мы одновременно с работниками областной прокуратуры и присланным работником прокуратуры России исследовали эту версию и вскоре убедились, что никакого злого умысла не было. Все куда проще и хуже. Извините за выражение, здание было построено «на соплях».
Г. Ермольев из областной прокуратуры вспоминает, что уголовное дело было возбуждено по факту происшествия, и лишь потом предъявлены конкретные обвинения.
Параллельно с судебным расследованием шло расследование партийное, которое сделало небывало жесткие выводы. Были приглашены специалисты-инженеры из Москвы. Лазая по обломкам в огороженном прочным забором кинотеатре, они провели техническую экспертизу. Позже Лавров, главный инженер архитектурной мастерской Министерства культуры СССР, с изумлением перечислит наиболее вопиющие дефекты строительства и скажет: «Мне даже странно, что с такими дефектами здание простояло десять лет».
Мнение инженера В. Рубинчика: «В 1959 году я, молодой инженер «Брянскоблпроекта», участвовал в выявлении причин катастрофы. Налицо были нарушения строительного производства и эксплуатации. Да, в здании были трещины, но они не явились причиной обрушения потолка. Двенадцатиметровая портальная балка была сбита из досок на гвоздях. Она, как говорится, «потекла» и стала прогибаться. И тогда, не зная, как ее выправить, ее подвязали к находящейся выше деревянной ферме. В конце концов, она и не выдержала, лопнула. А дальше — как лавина...
В секретной справке обкома КПСС, отправленной в ЦК в июне 1959 года, еще до суда, я насчитал фамилии двадцати двух функционеров — строителей, архитекторов, хозяйственных, партийных и советских работников, наказанных за причастность к катастрофе в «Октябре». Да, собственно, наказали всех, кроме обкома, конечно. Даже председателю облисполкома Радонову дали выговор. Сняли с работы Малышева, зам. председателя облисполкома, Слюняева, зам. начальника управления культуры, Зайцева, бывшего начальника управления кинофикации, Панкова директора кинотеатра.
Малышева, Панкова, а также Игнатова, бывшего начальника Госархистройконтроля, архитектора Соломахина и Кокана, и.о. начальника управления кинофикации, на бюро исключили из партии. Наказали б, наверное, и строителей — и инженера-подполковника Фоменко, и главного инженера «Брянскстроя» Портнова, и прораба Ветелкина. Но, на их счастье, они к 1959 году уехали из города и, надо полагать, в отдалении пережили грозу спокойно. А прораб, говорят, в армии дослужился до генерала.
Ходило много разговоров насчет того, а могли ли подстроить катастрофу немецкие военнопленные — основная рабочая сила на строительстве «Октября»?
Вывод партийной комиссии: «...трагический случай явился следствием преступно халатного отношения к качеству строительных работ и эксплуатации кинотеатра».
Мнение зам. председателя Верховного Суда СССР А. Горкина: «...обвал крыши и потолка здания кинотеатра явился результатом серьезных дефектов, допущенных при строительстве этого здания, а также низкого качества строительных материалов».
Кстати: в это же время, правда, через пятнадцать минут после окончания сеанса, рухнул кинотеатр в Харькове, а позже, уже с жертвами, произошла катастрофа в Горьком.
И не было диверсантов с минами. Не было злоумышленников. Они не требовались, чтобы повалились, погубив, искалечив сотни людей, в спешке построенные, «под дату» открытые здания.
В непростом положении оказалось следствие. Огромные жертвы налицо, кинотеатр — в руинах, а привлекать... В отношении брянских строителей, архитекторов, причастных к возведению халтурно построенного кинотеатра, уголовное дело было прекращено на основании Указа об амнистии. Главные виновники ушли «в сторону». Однако такое дело не могло не иметь хотя бы одного виновника. Им стал директор «Октября» Дмитрий Панков.
Потом мне два следователя скажут: «Конечно же, Панков был ни в чем не виноват. По крайней мере, его вина куда меньше других». Тем не менее, Панкова обвинили в том, что он плохо эксплуатировал здание, что именно он повинен в установке в кинотеатре труб вдвое более тонких, чем положено. Отсюда — затопления в подвале, сырость, осадка грунта, подвижка стен. Отсюда и катастрофа.
Панкову дали три года. Он начал сражаться. Выяснилось, что именно Панков бомбардировал в свое время инстанции, доказывая, что кинотеатр находится в аварийном состоянии, именно он добивался инженерных обследований (и такие проводились), лепил возникающие трещины, заваривал лопающиеся стяжки, осушал канавы и отводил воду.
Он, опытный директор, отчаянно пытался снести свой «Октябрь», которому за год до этого присвоили звание «Лучший кинотеатр РСФСР». Не столько вина, сколько беда Панкова, что не устоял, рухнул этот «самый лучший кинотеатр».
В 1960 году постановлением пленума Верховного Суда СССР дело в отношении Панкова было прекращено: «...ввиду отсутствия в его действиях состава преступления». Наказание отменили, но клеймо осталось на всю жизнь. Друг Панкова Березовский вспоминал, как тяжко переживал случившееся опальный директор.
...Тем временем «Октябрь» расчистили, приглашенные из Москвы специалисты тщательно исследовали стены и вынесли решение: выдержат, можно восстанавливать.
На реконструкцию просили два миллиона. Восстанавливали быстро. Перекрытия сделали металлические, с десятикратным запасом прочности. Нет в новом «Октябре» большой люстры, изменены некоторые элементы декора, а в основном постарались воссоздать его таким же, как и прежде.
А. Мельников, у которого в «Октябре» погибла жена, говорил мне, будто бы обсуждался вопрос: не открыть ли в этом здании городской музей? Как будут люди отдыхать и смеяться, если здесь пролито столько крови? Но кроме него, я об этом больше ни от кого не слышал.
Зато Морин, которого, после катастрофы назначили начальником управления кинофикации, утверждает, что на первых порах обсуждалось: не снести ли руины и на их месте не возвести ли... цирк.
Такое вот встречное предложение. Я думал, что год-то спустя в газете объяснят, как, почему восстановили «Октябрь». Но нет. В «Брянском рабочем» за 21 мая 1960 года просто вновь появилась кинореклама «Октября». Он приглашал на комедию «Озорные повороты». Так что начали с комедии. Как будто ничего и не было.
Мне говорят: то время было лучшее, только правду говорили не всем и не всегда. Всего-то?!
Мне говорят: что ты лезешь, что суешься со своей правдой? Кого она сделала счастливей?
«Странные вопросы», — думаю я. Есть же люди, которым никогда и ничего невозможно доказать и объяснить. И вспоминаю целый угол на кладбище, где на памятниках одна дата — «25. IV. 59 г.», и думаю о жительнице Брянска Георгиевской. Она тоже была «там», но после 25.04.59 г. никогда не ходила по улице Фокина и никогда не была в этом кинотеатре...
Юрий Фаев
Газета "Брянское время", 1992 г., № 11
Комментариев нет:
Отправить комментарий